В истории России достаточно катастроф, в которых гибнут дети — Кемерово, Беслан — самые громкие из них. К числу громких относится и трагедия 1961 года в Эльбарусово Чувашской АССР. 5 ноября в деревенской школе вспыхнул пожар, забравший жизнь 110 человек, 106 из которых — дети. Почти 30 лет об этой катастрофе знали только родственники и знакомые жертв. Однако даже не всем из них были известны подробности пожара.
В 1914 году в небольшой чувашской деревне Эльбарусово впервые построили школу. Ее возвели из деревянного бруса и состояла школа всего из двух помещений. Друг от друга два класса отделяла перегородка, которую убирали, когда проводили общественные мероприятия. Почти полвека прослужило образовательное здание. В его классах несколько поколений чувашской детворы из Эльбарусово и окрестностей выучилось азбуке и арифметике.
5 ноября 1961 года в канун годовщины Октябрьской революции между классами в очередной раз убрали перегородку. Школьники подготовили праздничную программу в честь праздника — на школьный концерт собралось больше 200 детей. На улице уже было довольно промозгло и сыро, ноябрь в Чувашии редко балует теплой погодой. Тяжелыми партами, сложенными друг на друга почти под потолок, заставили окна. Дуть от них стало меньше, однако тепла не прибавилось. Зато освободилось пространство для исполнения школьным ансамблем матросского танца.
Избыток жидкого топлива вспыхнул
Для обогрева в школе использовали буржуйку или бензинный генератор. В канун праздника двигатель вышел со строя. По настоянию директора ремонтировал генератор учитель физики Михаил Николаевич Иритков. Ремонт происходил в классном помещении, в нем принимали участие старшеклассники. Перед праздником в коридор занесли емкости с бензином, для испытания исправности отремонтированного двигателя. Однако попытка его запуска ни к чему не привела.
Тогда Иритков принёс с улицы паленья и подбросил их в топившуюся в школе печку-буржуйку. Из-за сырой погоды дрова были мокрыми. Чтобы ускорить процесс их загорания учитель подлил в печку бензин из стоявшей рядом канистры. В момент подлива горючего он по неосторожности пролил его излишки на пол. Избыток топлива вспыхнул и отпугнул мужчину. Падая, он опрокинул на буржуйку стоявшие рядом канистры. Едва успев выпрыгнуть в единственное оставшееся не заставленным окно, учитель спас себя от неминуемой смерти.
Спустя считанные секунды дымом заволокло весь зал, в котором детвора собралась посмотреть концерт. Огонь мгновенно перекинулся на стены, парты, пол. Некоторые кинулись к окнам, но отодвинуть от них сложенные в несколько ярусов парты, не смогли. Узкий коридор уже пылал, а у входа, заваленного коробками, образовалась давка. Сквозь всего два окна, свободных от парт, выбраться из горящего ада удалось единицам.
Среди спасшихся — Тамара Михайлина, которая вспоминая о пережитом в далеком детстве ужасе — немногословна. «Всюду слышался пронзительный детский крик и плач. Мне повезло — в момент вспышки бензина я стояла у свободного окна. Угарного дыма стало так много, что многие дети падали, теряя сознание. Подбежал наш аккомпаниатор школьного хора и баяном выбил окно. Меня на руки кто-то приподнял и буквально вывалил за окно. Вслед за мной из окна выпрыгнули не больше трех человек. За ними следом хлынуло пламя», — вспоминает женщина.
Вместо сгоревших сапог — новые ботинки
Выжить удалось и Аркадию Гаврилову, он вспоминает следующее. «Черный дым поднялся от пола к потолку. Помещение моментально охватило жаркое пламя. Мы с братом учились в Эльбарусово в 6 классе. В адском огне 5 ноября сгорела наша младшая сестра – Рая. На пожаре мы с братом получили сильные ожоги, но чудом спаслись. Только сапоги на ногах оплавились и обгорели ступни. С ожогами на ногах мы кое-как добрались домой. Думали, что отец станет нас ругать за сапоги. Вместо этого через несколько дней кто-то принес для нас новые ботинки. Вскоре нас с братом отправили в какой-то лагерь. Помню, что с нашего класса там было всего четверо ребят. Почти все сгорели в пожарище».
Владимир Андреев в 1961 году жил рядом со школой в деревне Эльбарусово. «Это было перед празднованием дня Октябрьской революции. Ученики каждый год готовили большую концертную программу. На праздник привозили детей со всей округи. Хор, танцевальный ансамбль — у них всегда было весело. Внезапно я услышал треск, громкий, как от взрывов. Гляжу – школа пылает. Со всех сторон люди бегут. Кто-то заорал — Наши дети горят! Я побежал вместе со всеми к огню.
Некоторые учителя, по приказу директора — Самуила Ивановича Ярукина, пытались спасти школьный архив, расположенный в бытовке. Я удивился — в момент, когда нужно спасать живых, люди думали о каких-то документах. Что в них важного? Я пытался пробраться внутрь, но пришлось вернуться — огонь преградил дорогу. Деревянная постройка сгорела мгновенно. На моих глазах крыша школы обвалилась. Пожарные приехали, когда спасать было уже некого. Останки тел вытаскивали из пепелища и укладывали на улице, на спортплощадке. Отдельно на земле лежали 4 взрослых и 106 детей».
Детей похоронили в братской могиле
Варвара Юрская, мать четырех погибших детей, рассказала следующее: «Первой вынесли мою Люсю. Я узнала ее по кусочку истлевшего лоскутка от платья. Потом принесли старшего, Колю. Двоих меньших сыновей — Толика и Юру — опознать не смогли. В сельсовете решили, что всех похоронят в братской могиле. Из Чебоксар на следующий день привезли много гробов. Сгорели 106 детей, большая часть из которых — младше семилетнего возраста».
Чувашский краевед Инна Иванова рассказывала, что хоронили быстро, словно торопились к годовщине Октября замести следы. Когда хоронили деток в деревню приехало много милиционеров. Они вырыли огромную длинную могилу, в нее укладывали гробы в два ряда. Огромную могилу зарывали бульдозером. Матери погибших детей после захоронения искололи сырой курган колышками — пытались наметить след могилы своего ребенка.
Тех, кто выжил, но получил сильные ожоги вертолетом направили в Москву лечиться. Раненых со средними ожогами — выхаживали в Чебоксарах. Директора школы, который вместо спасения детей, спасал архив, и учителя физики, пролившего бензин — посадили. Каждому дали по десять лет и исключили из Компартии. После освобождения ни один из них не вернулся в родную деревню. В Эльбарусово они возвращаться боялись, полагая, что местные могут устроить им самосуд.
Спустя полгода в деревне построили новую кирпичную школу. В Эльбарусово о техногенной катастрофе и гибели детей говорили шепотом. Якобы руководство края утаило подробности трагедии от Московских властей. Так Чувашская трагедия обрела «гриф секретности». За пределами Чувашии до момента распада СССР о пожаре не принято было вспоминать публично. Только в 1991 году у людей появилась возможность организовать гражданскую панихиду по случаю гибели детей. В 1994-м в селе возвели памятник жертвам — охваченный огнем ребенок, над которым летают стрижи.
